Муж
Петр Карлович Ломновский * 1798 † 1860
Дети
Николай Петрович Ломновский * 1831
Михаил Петрович Ломновский * 1833 † 1869
Петр Петрович Ломновский * сер. 1830-х
Александр Петрович Ломновский * 2-я четв. XIX в.
Софья Петровна Ломновская * 2-я четв. XIX в.
Владимир Петрович Ломновский * 1845
Константин Петрович Ломновский * 1846 † 1908
Зоя Петровна Ломновская * 1850-е † 10.11.1877

——— Ирина Михайловна Яковлева ———

Портрет: http://jpegshare.net/1e/5d/1e5d672cce...

http://sundry.wmsite.ru/_mod_files/ce...

Её мать - Анастасия Петровна Долгорукова

(1789-14.04.1839)

Её предки: http://f5.s.qip.ru/YLAzZvZW.png

https://jpegshare.net/a4/5e/a45eeb1d4...

АНАСТАСИЯ КИРИЛЛОВНА ЛОМНОВСКАЯ ( ур. Михайловская)

В 1849 году Пётр Карлович Ломновский заказал художнику Сергею Константиновичу Зарянко парадные портреты свой и жены Анастасии Кирилловны, урождённой Михайловской, дочери действительного тайного советника сенатора Михайловского. Портреты сохранились у кого-то из потомков (у Ломновских было девять детей) и в конце 20-го века попали в музеи: он в Музей Тропинина, она - в Донецкий областной художественный музей. И только в Интернете их можно видеть рядом - в галерее замечательных портретов кисти Зарянко: он - важный генерал при полном параде, она домашняя и спокойная с чудесными "светящимися" глазами. Такими они были и в жизни. Пётр Карлович, блестящий инженер, с учениками был требователен и строг. "В корпусе... говорили, что сам по себе генерал был бы ещё более зол, но что неодолимую его лютость укрощала тихая, как ангел, генеральша, которой ни один из кадет никогда не видал, потому что она была постоянно больна, но считали её добрым гением, охраняющим всех от конечной лютости генерала", - так пишет Николай Семёнович Лесков в рассказе "Привидение в Инженерном замке", посвящённом не столько генералу Ломновскому, сколько его жене.

Инженерный (Михайловский) замок с самого начала числился пристанищем привидений, а после страшной смерти императора Павла эта "слава" усилилась стократ. Привидения чудились во всех углах огромного здания, а иногда и сами ученики, нарядившись в простыни, "подыгрывали" слухам...

События рассказа Лескова, основанного на воспоминаниях их участников, происходят в дни похорон генерала Ломновского. "Покойника не вносили в церковь, потому что он был лютеранин: тело стояло в большой траурной зале генеральской квартиры, и здесь было учреждено кадетское дежурство, а в церкви служились, по православному установлению, панихиды". Когда все обитатели замка собирались в церкви, во всём остальном здании оставались только четыре мальчика, стоящие у гроба. Оказаться в таком положении было бы страшно в любом месте, а в этом замке - особенно. "Дежурные кадеты... замечали, как... их положение становилось сиротливее - точно их привели сюда и замуровали с мертвецом за какое-то оскорбление, которого мёртвый не позабыл и не простил, а, напротив, встанет и непременно отомстит за него. И отомстит страшно, по-мертвецки...". Когда страх достиг апогея, один из кадет (К-дин, тот самый который позднее рассказал эту историю Лескову), желая доказать себе и товарищам, что он ничего не боится, подошёл к гробу и схватил покойника за нос с криком: "Ага, папка (так они называли директора между собой), ты умер, а я жив и трясу тебя за нос, и ты мне ничего не сделаешь!" При этом он зацепил пуговицей кисею, покрывавшую гроб, споткнулся и упал, увлекая кисею за собой... И тут появилось привидение...

Увидев его "три оставшиеся на ногах стража окаменели и замерли в своих оборонительных позициях крепче К-дина, который лежал пластом с прицепленным к нему гробовым покровом.

Привидение не обращало никакого внимания на всю эту группу: его глаза были устремлены на один гроб, в котором теперь лежал совсем раскрытый покойник. Оно тихо покачивалось и, по-видимому, хотело двигаться. Наконец ему это удалось. Держась руками за стену, привидение медленно тронулось и прерывистыми шагами стало переступать ближе к гробу. Движение это было ужасно. И... наконец,... оно подошло к гробу, но прежде чем подняться на ступени катафалка, оно остановилось, взяло К-дина за ту руку, в которой, отвечая лихорадочной дрожи его тела, трепетал край... гробовой кисеи, и своими тонкими, сухими пальцами отцепило эту кисею от обшлажной пуговицы шалуна; потом посмотрело на него с неизъяснимой грустью, тихо ему погрозило и... перекрестило его...

Затем оно, едва держась на трясущихся ногах, поднялось по ступеням катафалка, ухватилось за край гроба и, обняв своими скелетными руками плечи покойника, зарыдало...

...Напугавшее кадет привидение была вдова покойного генерала, которая сама была при смерти и, однако, имела несчастие пережить своего мужа. По крайней слабости, она уже давно не могла оставлять постель, но, когда все ушли к парадной панихиде, она сползла со своего смертного ложа и, опираясь руками об стены, явилась к гробу покойника...

Это был последний страх в Инженерном замке, который, по словам рассказчика, оставил в них навсегда глубокое впечатление.

- С этого случая, - говорил он, - всем нам стало возмутительно слышать, если кто-нибудь радовался чьей бы то ни было смерти. Мы всегда помнили нашу непростительную шалость и благословляющую руку последнего привидения Инженерного замка, которое одно имело власть простить нас по святому праву любви. С этих же пор прекратились в корпусе и страхи от привидений. То, которое мы видели, было последнее"...

(автор заметки Любовь Владимировна Серова, один из потомков Анастасии Кирилловны Ломновской)